средства, фармацевтическая продукция и напитки. Италия также регулярно имеет значительное положительное сальдо торгового баланса с миром. В последнее время это положительное сальдо составляет около 3,5 процента от ВВП Италии. Возможно, к удивлению некоторых читателей, Италия является второй по значимости промышленной страной в Европейском союзе после Германии.12
Наш дефицит в торговле товарами с Францией менее значителен. Этот дефицит, составляющий около 20 миллиардов долларов, обусловлен поставками напитков, некоторых видов техники и, конечно же, парфюмерии и косметики. Франция традиционно имеет небольшой дефицит в мировой торговле. Как правило, она имеет положительное сальдо с большей частью мира и дефицит в торговле внутри Европейского союза.
Тем не менее, торговая политика Франции создает значительные проблемы для Соединенных Штатов. Например, налоговая политика Франции и политика возмещения расходов на фармацевтическую продукцию, а также ненормально долгий процесс утверждения лекарств создают проблемы для американских фармацевтических компаний. Кроме того, французское правительство очень защищает свою оборонную промышленность, сохраняя доли собственности в нескольких крупных оборонных подрядчиках и затрудняя участие компаний, не входящих в ЕС, в оборонных закупках Франции. Подобная защитная практика распространяется и на средства массовой информации, поскольку Франция выполняет Директиву ЕС об аудиовизуальных медиауслугах. Кроме того, французский экспорт выигрывает от субсидирования компании Airbus. Я говорил об этом в главе 4 (о ВТО), но это крупная европейская компания, которая не существовала бы, если бы не промышленная политика четырех стран - Германии, Франции, Великобритании и Испании.
Есть еще один аспект наших отношений с Европой, который всегда беспокоил президента Трампа, - это то, что Соединенные Штаты платят непропорционально большую сумму через НАТО на защиту своих членов. В 2014 году члены НАТО договорились, что все страны альянса будут тратить на оборону не менее 2 процентов своего ВВП. Помните, что оборона НАТО в основном направлена против России, но она также является оплотом против Китая. Девятнадцать из тридцати стран-членов НАТО не выполнили свои обязательства. Особенно вопиющим нарушителем является Германия. Спустя восемь лет после заключения соглашения Германия платит на оборону около 1,5 процента своего ВВП. Соединенные Штаты, напротив, платят около 3,5 процента. В некотором смысле Германия снижает свои собственные государственные расходы отчасти за счет того, что мы оплачиваем часть ее оборонных расходов, имея при этом огромное положительное сальдо торгового баланса с нами. Интересно, что Великобритания и Франция выполнили свои обязательства. Италия - нет, а Ирландия не входит в НАТО. В некотором смысле Ирландия является большим бенефициаром стабильности, которую принес альянс, но при этом она не вносила финансовый вклад в НАТО и не нуждалась в значительных расходах на собственную оборону.
Несмотря на сохраняющиеся проблемы с недостаточными инвестициями Европы в собственную оборону, одним из главных достижений Трампа стало то, что он все же заставил многих членов НАТО значительно увеличить свои выплаты. По одним подсчетам, сейчас наши союзники по НАТО платят за оборону на 50 миллиардов долларов больше, чем в 2016 году.13
Великобритания
Торговые и инвестиционные отношения между Соединенными Штатами и Великобританией, возможно, являются самыми здоровыми в мире. Объем двусторонней торговли между нами составляет более 280 миллиардов долларов. Мы являемся крупнейшим источником иностранных инвестиций друг для друга, и в каждой из наших стран работает около миллиона граждан другой страны. В период с 2010 по 2021 год Соединенные Штаты семь лет имели положительное сальдо в торговле с Великобританией и пять - с нами. Именно так и должна работать торговля. Кроме того, эти две страны имеют наибольший объем двусторонней торговли услугами в мире. С экономической точки зрения у нас действительно "особые отношения".
В июне 2016 года жители Соединенного Королевства проголосовали за выход из состава Европейского союза. Голосование было очень близким. В Соединенных Штатах его восприняли как восстание популистов. Внутри страны вопросы были очень сложными, но, похоже, это была битва между консервативными националистами и лондонскими глобалистами. Я знаю, что многие сторонники Трампа симпатизировали Brexit. После долгих переговоров и такого же количества рукоприкладства 31 января 2020 года Соединенное Королевство официально вышло из состава ЕС. Как обычно бывает в подобных драмах, мир продолжал жить.
Консервативная партия в Великобритании состоит из многих людей, которые были за выход из ЕС, но при этом выступали за свободную торговлю. Для меня это никогда не имело особого смысла. Выступать за национальный контроль над своими институтами и правительством и при этом не заботиться о поддержании некоторого уровня самодостаточной экономики казалось противоречивым. Хотя у страны есть сильный, но специализированный производственный сектор, она ежегодно имеет хронический дефицит в торговле товарами с миром. До недавнего времени положительное сальдо в торговле услугами смягчало эту проблему, но теперь общий дефицит товаров и услуг сам по себе становится большим.
После Brexit консервативное правительство удвоило свою поддержку свободной торговле. Правительство как бы говорило своему народу, что, выходя из Европейского союза, оно будет больше взаимодействовать с остальным миром. Правительство заключило несколько соглашений о свободной торговле и рассмотрело возможность присоединения к другим торговым пактам. Конечно, главным в списке желаний лидеров было соглашение с Соединенными Штатами. Премьер-министр Джонсон и президент Трамп объявили о начале переговоров по "масштабной" торговой сделке, и вот 5 мая 2020 года я сидел в бывшем кабинете госсекретаря Корделла Халла перед портретом великого человека и начал переговоры, дистанционно. Моим коллегой была министр торговли Великобритании Лиз Трасс. Она сидела в столь же богато украшенном кабинете где-то в недрах Уайт-холла. Мне всегда нравилось с ней разговаривать. Впоследствии она ненадолго стала премьер-министром.
Поскольку у нас такие здоровые торговые отношения с Великобританией, я немного скептически относился к тому, насколько нам поможет новая сделка. Очевидно, что британцы хотели снизить тарифы. В частности, они добивались снижения тарифов на автомобили, что позволило бы увеличить экспорт автомобилей британского производства в Соединенные Штаты. У нас уже был большой дефицит в этом секторе, и я не хотел усугублять его и рисковать новыми рабочими местами в США. Когда мы начали готовить нашу стратегию, я позвонил руководителям нескольких крупных американских производственных компаний. Я спросил их, что я могу сделать в рамках торговой сделки, чтобы помочь им продавать больше продукции в Великобританию. Ответ не удивил. За исключением компании Ford, которая решила, что, вероятно, сможет продать на пару тысяч больше "Мустангов" (помните, с левым рулем в стране с правым рулем), никто из руководителей компаний не смог найти ничего, что могло бы сдвинуть дело с мертвой точки. Существующие в Великобритании тарифы были в основном небольшими, а предприятия уже имели устоявшиеся схемы работы. Например, компании,